White Flock: Poetry of Anna Akhmatova (5 page)

Господь немилостив к жнецам и садоводам.

Звеня, косые падают дожди

И, прежде небо отражавшим, водам

Пестрят широкие плащи.

В подводном царстве и луга и нивы,

А струи вольные поют, поют,

На взбухших ветках лопаются сливы,

И травы легшие гниют.

И сквозь густую водяную сетку

Я вижу милое твое лицо,

Притихший парк, китайскую беседку

И дома круглое крыльцо.

1915

***

God has no mercy on gardeners and reapers

And ringing, the rains fall awry,

And the mosaic of wide cloaks now shimmers

In waters that once showed the sky.

The kingdom of water holds meadows and ranges

And streams freely sing as they play,

The plums start to burst on the long swollen branches

And grasses, flattened, decay.

Through the thick and watery netting of slush
,

I can see your dear face in a drowse,

The Chinese gazebo, the garden all hushed

And the circular porch of the house

1915

***

Не в лесу мы, довольно аукать,-
Я насмешек таких не люблю...
Что же ты не приходишь баюкать
Уязвленную совесть мою?
У тебя заботы другие,
У тебя другая жена...
И глядит мне в глаза сухие
Петербургская весна.
Трудным кашлем, вечерним жаром
Наградит по заслугам, убьет.
На Неве под млеющим паром
Начинается ледоход.

1914

***

We’re not in the forest, no need to bellow, -

S
uch mockery fills me with dread…

Won’t you sing lullabies in order to mellow

My wounded conscience instead?

You have many other cares,

Ano
ther wife, I realize…

And the Petersburg spring stares

Deep into my withered eyes.

With a heavy cough or a nighttime fever -
All deserved - it will kill me swift.

Beneath the spreading steam on the Neva river,

Ice begins to drift.

1914

***

Все обещало мне его:
Край неба, тусклый и червонный,
И милый сон под Рождество,
И Пасхи ветер многозвонный,
И прутья красные лозы,
И парковые водопады,
И две большие стрекозы
На ржавом чугуне ограды.
И я не верить не могла,
Что будет дружен он со мною,
Когда по горным склонам шла
Горячей каменной тропою.

1916

***

He was promised to me by it all:

The pleasant dream at Christmastime,

Th
e tarnished sky of red and gold

And Easter winds that seemed to chime,

The red rods of the twigs, all nestled,

And waterfalls within the park,

And two big dragonflies that rested

Atop the fence corroded dark.

And it was hopeless not to hope

For all our friendship would entail,

As I walked up the mountain slope

Over the hot stones of the trail.

1916

***

Как невеста, получаю

Каждый вечер по письму,

Поздно ночью отвечаю

Другу моему:

"Я гощу у смерти белой

По дороге в тьму.

Зла, мой ласковый, не делай

В мире никому".

И стоит звезда большая

Между двух стволов,

Так спокойно обещая

Исполненье снов.

1915

Хювинккя

***

Each and every day, I ge
t

One letter
like a bride.

I’m responding to my friend,

Writing late at night:

“On my way into the dark,

I’ve stopped in white death’s den.

My dear, don’t leave an evil mark

On another man.”

And a brilliant star gleams

Between two trees at night,

Calmly promising that dreams

Will soon be satisfied.

1915

Huvinkka

***

Божий Ангел, зимним утром

Тайно обручивший нас,

С нашей жизни беспечальной

Глаз не сводит потемневших.

Оттого мы любим небо,

Тонкий воздух, свежий ветер

И чернеющие ветки

За оградою чугунной.

Оттого мы любим строгий,

Многоводный, темный город,

И разлуки наши любим,

И часы недолгих встреч.

Сентябрь 1914

Петербург

***

An angel of God, who betrothed us

In secrecy, one winter morning,

Keeps his darkened eyes watching over

The life that we live sorrow-free.

That is why we love blue skies,

Cool fresh wind, an
d fragile air,

And the blackening tree branches

High above the cast-iron fences.

That is why we love this city –

Dark and stern, and full of water,

And we love our separations,

And brief moments when we meet.

September
1914

Petersburg

***

Ведь где-то есть простая жизнь и свет,
Прозрачный, теплый и веселый...
Там с девушкой через забор сосед
Под вечер говорит, и слышат только пчелы
Нежнейшую из всех бесед.

А мы живем торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч,
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь.

Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный.

1915

***

Somewhere, without complications,

There’s a world that’s warm and clear…

Across the fence, two, with elation,

Converse and just the bees can hear

The
tenderest of conversations.

But we live life that’s grand and tough,

And keep the rites of bitter meetings,

When suddenly the winds gust rough,

Our
barely-started speech impeding.
 

Yet
we won’t trade this town by choice,

The
town of pain and fame, comprised

Of spacious rivers’ shimmering ice,

Of gardens in a bleak disguise,

And of the Muse’s quiet voice.

1915

***

О тебе вспоминаю я редко

И твоей не пленяюсь судьбой,

Но с души не стирается метка

Незначительной встречи с тобой.

Красный дом твой нарочно миную,

Красный дом твой над мутной рекой,

Но я знаю, что горько волную

Твой пронизанный солнцем покой.

Пусть не ты над моими устами

Наклонялся, моля о любви,

Пусть не ты золотыми стихами

Обессмертил томленья мои,—

Я над будущим тайно колдую,

Если вечер совсем голубой,

И предчувствую встречу вторую,

Неизбежную встречу с тобой.

1913

***

I don’t think of you often at all,

I’m not interested much in your fate,

But the imprint you left on my soul

On our trivial meeting won’t fade.

I avoid your red house by design,

Your red house overlooking the water,

But I know I disturb every time

Your sun-pierced peaceful order.

It was probably some other person,

Who begged for my love, chest to chest,

And it wasn’t your golden verses

That immortalized my unrest, -

But I’m reading the future, repeating

All the spells when the evening is blue

And I foresee an additional
meeting,

An
inescapable meeting with you.

1913

***

Как площади эти обширны,
Как гулки и круты мосты!
Тяжелый, беззвездный и мирный
Над нами покров темноты.
И мы, словно смертные люди,
По свежему снегу идем.
Не чудо ль, что нынче пробудем
Мы час предразлучный вдвоем?
Безвольно слабеют колени,
И кажется, нечем дышать...
Ты - солнце моих песнопений,
Ты - жизни моей благодать.
Вот черные зданья качнутся,
И на землю я упаду, -
Теперь мне не страшно очнуться
В моем деревенском саду.

1917

***

These squares are so spaci
ous and wide,

These resonant bridges - so steep!

Above us, the cover of night

Is starless, tranquil and deep.

Like mortals, we walk hand in hand

On snow that has only begun.

What wonder it is that we’ll spend

This pre-parting hour as one?

My legs no longer feel strong,

It seems there is nothing to breathe…

You’re the only sun of my song,

My life’s only bliss and relief.

Soon
dark buildings will shake,

I’ll be thrown to the ground hard
, -

No more am I scared to awake

Alone in my village yard.

1917

Побег

О. А. Кузьминой-Караваевой

"Нам бы только до взморья добраться,
Дорогая моя!" - "Молчи ..."
И по лестнице стали спускаться,
Задыхаясь, искали ключи.
Мимо зданий, где мы когда-то
Танцевали, пили вино,
Мимо белых колонн Сената,
Туда, где темно, темно.
"Что ты делаешь, ты, безумный!" -
"Нет, я только тебя люблю!
Этот вечер - широкий и шумный,
Будет весело кораблю!"
Горло тесно ужасом сжато,
Нас в потемках принял челнок...
Крепкий запах морского каната
Задрожавшие ноздри обжег.
"Скажи, ты знаешь наверно:
Я не сплю? Так бывает во сне..."
Только весла плескались мерно
По тяжелой невской волне.
А черное небо светало,
Нас окликнул кто-то с моста,
Я руками обеими сжала
На груди цепочку креста.
 

Обессиленную, на руках ты,
Словно девочку, внес меня,
Чтоб на палубе белой яхты
Встретить свет нетленного дня.